продуктом работы подземных сил.
     Гедеон  Спилет, Пенкроф и Харберт пристально всматривались
в этот берег. Там придется  им  прожить  долгие  годы,  а  быть
может,  и  умереть,  если  их не снимет какой-нибудь проходящий
корабль.
     - Ну, Пенкроф, что ты скажешь? - спросил Харберт.
     - Что скажу? - отвечал моряк. - В этом,  как  и  во  всем,
есть  хорошее  и  плохое.  Увидим,  что будет дальше. Но отлив,
кажется,  становится  сильнее.  Часа  через  три  мы  попробуем
переправиться,  а  когда  попадем  на тот берег, то постараемся
как-нибудь выпутаться и найти мистера Смита.
     Пенкроф в своем предвидении не ошибся. Через три часа, при
полном отливе, песчаное дно канала почти  обнажилось.  Островок
отделял от берега лишь узкий ручей, который, наверное, нетрудно
будет перейти.
     Около  десяти  часов  Гедеон Спилет и его товарищи, сняв с
себя одежду, связали ее в узлы и, неся их на  голове,  вошли  в
ручей,  глубина  которого не превышала пяти футов. Харберт, для
которого и это  было  много,  плавал,  как  рыба,  и  прекрасно
справился  со  своей задачей. Все трое без затруднений достигли
противоположного берега. Там  солнце  их  быстро  обсушило,  и,
одевшись, они стали держать совет.

     ГЛАВА IV

     Литодомы.  - Устье реки. - Трубы. - Поиски продолжаются. -
Хвойный лес. - Заготовка топлива. - В ожидании отлива. - Вид  с
берега. - Сплавной плот. - Возвращение к Трубач.

     Прежде  всего  журналист  условился  с  Пенкрофом, что тот
будет ожидать его возвращения здесь же, и, не теряя ни  минуты,
быстро  пошел  по  берегу  - в ту сторону, куда направился Наб.
Вскоре он исчез за поворотом дороги. Ему не  терпелось  узнать,
нет ли новостей о Сайресе Смите.
     Харберт хотел было последовать за ним.
     - Не  ходи,  мой  мальчик,-  сказал  Пенкроф.-  Нам  нужно
устроить  лагерь  и  посмотреть,  возможно   ли   здесь   найти
какую-нибудь  более основательную пищу, чем ракушки. Когда наши
друзья вернутся, им надо будет подкрепить силы. Каждому -  свое
дело.
     - Я готов, Пенкроф,- ответил Харберт.
     - Ну вот и прекрасно,- ответил моряк,- дело пойдет на лад.
Будем   действовать   по   плану.   Мы   устали,   замерзли   и
проголодались. Надо, значит, найти кров, огонь и пищу.  В  лесу
есть дрова, в гнездах есть яйца. Не хватает только дома.
     - Я  поищу, нет ли в этих скалах пещеры, - сказал Харберт.
- В конце концов я, наверное, найду какую-нибудь дыру, куда нам
можно будет спрятаться.
     - Правильно, - сказал Пенкроф. - В дорогу, мой мальчик!
     Они  двинулись   вдоль   стены,   по   песчаному   берегу,
значительно  обнажившемуся  вследствие  отлива. Но, вместо того
чтобы идти к северу, они направились к югу. В нескольких сотнях
шагов от того места, где они высадились, Пенкроф заметил  узкую
расщелину.  По  его мнению, она должна была служить выходом для
реки  или  ручья.  А  потерпевшим  крушение  было  важно  иметь
поблизости  питьевую  воду. К тому же было вполне возможно, что
поток вынес Сайреса Смита в эту сторону.
     Как уже сказано, стена имела более трехсот  футов  высоты,
но  это был сплошной массив, и даже у его подножия, до которого
едва доставали волны, не было ни одного углубления,  где  можно
было  бы  найти  приют. Стена, совершенно отвесная, состояла из
крепчайшего гранита, который никогда не точили воды  моря.  Над
вершиной  ее  летало  множество  водяных птиц, главным образом,
перепончатопалых, с узкими, продолговатыми и  острыми  клювами.
Это  были  весьма  крикливые  существа, нисколько не напуганные
присутствием человека, который, очевидно,  впервые  нарушал  их
одиночество. Среди этих птиц Пенкроф заметил нескольких фомок -
вид    поморников,    которых    иногда    называют   "морскими
разбойниками", а также маленьких хищных  чаек,  гнездившихся  в
углублениях  гранита.  Один  ружейный  выстрел по этому скопищу
птиц принес бы богатую добычу, но, чтобы выстрелить, необходимо
ружье, а у Пенкрофа и Харберта его не было.  Впрочем,  фомки  и
чайки  почти  несъедобны,  а их яйца имеют отвратительный вкус.
Между тем Харберт, который свернул немного более влево,  вскоре
увидел  скалы,  покрытые  водорослями. Через несколько часов их
должен был затопить прилив. На этих  скалах,  увитых  скользкой
морской  травой,  виднелось  множество  двустворчатых  раковин,
которыми не  могли  пренебречь  проголодавшиеся  люди.  Харберт
кликнул Пенкрофа, и тот быстро подбежал.
     - Э,  да  это съедобные ракушки! - воскликнул моряк. - Вот
что заменит нам яйца.
     - Это несъедобные ракушки, - ответил Харберт,  внимательно
осматривая прицепившихся к скале моллюсков, - это литодомы.
     - А их едят? - спросил Пенкроф.
     - Конечно.
     - Ну, так будем есть литодом.
     Моряк  мог  вполне положиться на Харберта: юноша был очень
силен в естественной истории и с подлинной страстью  любил  эту
науку.  Отец Харберта поощрял его занятия и дал ему возможность
прослушать лекции лучших бостонских профессоров, которые  очень
любили  умного  и  прилежного  мальчика.  Знания  Харберта  как
натуралиста были не раз использованы впоследствии, и первое  их
применение оказалось удачным.
     Литодомы - продолговатые раковины, соединенные в гроздья и
крепко  пристающие  к  скалам.  Они  принадлежат  к  тому  виду
моллюсков-бурильщиков, которые просверливают отверстия в  самых
крепких  камнях.  Раковины  литодом  закруглены с обоих концов;
этот признак отличает их от прочих съедобных ракушек.
     Пенкроф  с  Харбертом  основательно  закусили  литодомами,
раскрывшими  раковины  навстречу  солнцу.  Они ели их, как едят
устриц, и нашли,  что  у  этих  моллюсков  очень  острый  вкус.